Работа посвящена изучению истоков трансформации преподавания истории в советском образовании к началу 1930-х годов в контексте постепенной смены политического курса власти, связанной с идеологическими требованиями формирования советской социальной идентичности. Проект создания «нового человека» был подчинен в основном идее создания социалистического государства и являлся инструментом этого созидания. Через 10 лет после установления власти большевиков среди комплекса черт нового человека на первый план были выдвинуты усилия по созданию социального единства граждан СССР через формирование советской идентичности. Одним из условий успешного выполнения этой задачи было формирование нужной модели исторической памяти. В связи с этим менялась роль исторической науки в обществе, что в свою очередь требовало изменений в преподавании истории в школах разной ступени, рабфаках и вузах. Сюжет статьи содержит анализ дискуссий, начавшихся в связи с созданием Общества историков-марксистов. Проблема формирования «нового человека» в них прямо не озвучивалась, но подспудно присутствовала. В самом идеологическом дискурсе «новый человек» виделся как искомая цель советской социальной инженерии, но определенного единого плана по ее достижению предложено не было. В этой связи дискуссии среди историков-марксистов о преподавании истории (которая фактически не преподавалась) начались с обозначения цели – формирование человека с марксистским мировоззрением, революционера, ленинца. Однако, по мере реализации так называемого лабораторного плана, оказалось, что на практике нет исторических знаний и нет исторического мышления, даже в том виде, который необходим для усвоения марксизма. Суть самих дискуссий фактически ушла от идеологии и свелась к рациональному обсуждению проблем преподавания истории и обществоведения. Таким образом, к 1928 г. в обсуждениях все больше звучит необходимость систематической истории на разных образовательных уровнях.

Миссионерская деятельность Православной Церкви играла важную роль в умиротворении народов Северного Кавказа. Предполагалось восстановить среди них те духовные ценности, которые ранее исповедовали их предки. С этой целью в 1793 г. в Моздоке был учреждён пост викарного епископа Астраханской епархии. Это позволяло оперативно решать вопросы, связанные с распространением здесь христианской веры. Очень скоро Моздок превратился в один из ведущих религиозных центров края. Но к самой миссионерской работе у властей было немало претензий: число обращённых в новую веру не соответствовало ожиданиям, а искренность убеждений неофитов вызывала серьёзные сомнения. Император Павел I, сменивший на престоле Екатерину II, распорядился ликвидировать викариатство. Тем не менее сама идея проповедовать православие в горской среде сохранялась и имела немало сторонников.

Вновь стал вопрос о восстановлении Осетинской комиссии, с помощью которой предполагалось влиять на конфессиональную ситуацию в регионе. Возникали и апробировались проекты по привлечению иностранных миссионеров для миссионерской работы в горской среде. Но главная роль отводилась православным священникам, для успешных трудов которых казна готова была выделять необходимые средства. Деятельность церкви при этом не должна была противоречить шагам светских властей. С назначением на Кавказ А.П. Ермолова военно-политическая ситуация в крае усложняется, что ознаменовало собой новый этап в миссионерской практике православного духовенства.

С самых ранних этапов своего становления Россия сталкивалась с трудностями, связанными не только с присоединением новых территорий к государству, но и поиска лучших форм и способов управления ими, что предполагало осуществление национально-государственной политики, в полной мере учитывающей интересы, с одной стороны, Российской империи, а с другой стороны, вновь вошедших в ее состав территорий. К одной из таких тяжелых задач, стоящих перед российским государством, относился процесс интеграции Северного Кавказа в состав империи и проблема выбора наиболее эффективной модели управления столь обширным регионом. В политических и военных кругах Российской империи в период с конца XVIII – начала XIX в. разрабатывались различные планы по умиротворению Кавказа, которые, по мнению их авторов, гарантировали бы успех в решении данной задачи, однако, их анализ показал отсутствии единства подходов при решении изучаемого вопроса. Поиск наиболее эффективного стратегического и тактического курса в проводимой политике на Кавказе занял длительное время, в ходе которого совершалось немало ошибок, стоивших как человеческих потерь, так и материальных.

В новых геополитических реалиях, сложившихся на постсоветском пространстве после 1991 г., заметно активизировалась политика Исламской Республики Иран (ИРИ) в направлении Южного Кавказа. К этому времени идеология экспорта исламской революции стала более сдержанной и осторожной, что позволило Ирану включиться в решение сложных проблем в конфликтном регионе Южного Кавказа: в частности, в начале вооруженного противостояния между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха в Тегеране предложили посреднические услуги по его мирному разрешению. В региональной стратегии Ирана, реализуемой в рамках государственной идеологии «исламского» пути развития, были задействованы разные методы и возможности. Эти вопросы вызывают повышенный интерес среди отечественных исследователей, а их изучение является актуальным, имея в виду сохраняющиеся угрозы интересам национальной безопасности России в южнокавказском направлении.

Новизна исследования определяется тем, что в нем проведен комплексный анализ основных направлений региональной политики Ирана на Южном Кавказе, раскрыты ее особенности и характерные черты, а также формы и методы реализации. Особое внимание в работе уделено вопросам, связанным с влиянием внутренних и внешних факторов на сложные процессы формирования и развития отношений Ирана с молодыми государствами Южного Кавказа. В ходе исследования установлено, в ходе проведения антизападного и в определенной степени – независимого от России внешнеполитического курса на Южном Кавказе Иран не смог достичь заметных успехов, поскольку влияние и позиции России и США в регионе оставались сильными. В целом, в работе сделан вывод, что надеждам по вхождению Ирана в круг ведущих держав, влияющих на международную обстановку на Южном Кавказе, не суждено было сбыться: для достижения этой цели, прежде всего, следовало строго придерживаться прагматичной политики, свободной от идеологических наслоений, что подтвердилось в ходе дальнейшего развития событий на Южном Кавказе.

В статье рассматривается комплекс вопросов, связанных с процессом распространения русского языка в Осетии во второй половине XIX – начале XX в., центральное место среди которых занимала проблема родного языка, оказавшегося на периферии образовательной деятельности местной начальной школы. Статья подготовлена на основе широкого круга разноплановых источников, в том числе законодательно-правовых актов, с преимущественным использованием материалов газетной периодики начала XX в., издававшейся в Терской области. Анализ документальных материалов показал, что распространение русского языка на северокавказской окраине и ее языковая «русификация» обеспечивались правовой поддержкой со стороны законодателя в силу его имманентной значимости маркера российской государственности. Основное внимание в статье уделено анализу публицистического дискурса начала XX в., сложившегося в Осетии в связи с положением осетинского языка в начальной школе, которому отводились функции вспомогательного средства для освоения русского языка. Рассмотрены основные идеи и положения, высказанные представителями осетинской интеллигенции и нашедшие отражение на страницах региональной периодической печати. Признанные в Осетии педагогические авторитеты, писатели и общественные деятели выступали в защиту родного языка, оказавшегося перед угрозой полного забвения на периферии учебно-образовательной работы и потерявшего свои изначальные функции народного воспитателя и педагога. Признавая объективность факторов, определивших второстепенный статус осетинского языка (отсутствие в течение длительного времени учебников, учебных пособий и методических материалов для осетинских школ и пр.), публицисты выступали с требованиями о переводе начального обучения на родной язык учащихся, которые были поддержаны высшей кавказской администрацией. Вместе с тем передовая осетинская общественность признавала историческую обусловленность необходимости освоения горцами русского языкового пространства как фактора, смягчающего болезненный процесс адаптации к новым реалиям и обеспечивающего движение к гражданскому универсуму. Сохранение на этом пути родного языка как ядра национальной культуры воспринималось как нравственный долг интеллигенции, императив ее созидательной деятельности.

В статье рассматривается процесс создания и развития простейших производственных объединений крестьянства и казачества на Северном Кавказе в 1921– 1924 гг. Поставленная проблема актуальна с точки зрения использования исторического опыта для совершенствования организации сельскохозяйственного производства в современной России. Анализируется состояние сельского хозяйства региона после окончания Гражданской войны. Подчеркивается крайний упадок земледелия и животноводства, приводятся сведения о значительном сокращении средств производства и людских ресурсов. Отмечается негативное влияние проводимой советским государством в начале 1920-х гг. продовольственной политики, препятствующей развитию сельского хозяйства. Освещаются принимаемые партийно-государственными органами меры по созданию производственных объединений крестьянства. Дается характеристика так называемой супряге и раскрывается ее значение в борьбе за расширение посевной площади. Раскрывается роль семенных хозяйств в вопросах выращивания чистосортного зерна. Рассматривается деятельность мелиоративных товариществ, отмечается их значение в развитии оросительных и водозащитных систем. Анализируется развитие животноводческих товариществ, приводятся примеры их результативной деятельности в вопросах увеличения поголовья скота и улучшения его качественных характеристик. Отмечается слабое развитие в начале 1920-х гг. машинных товариществ. Подчеркиваются положительные результаты участия простейших производственных объединений крестьянства и казачества в восстановлении и развитии сельского хозяйства на Северном Кавказе.

В статье освещается участие Великобритании в борьбе за установление контроля над нефтяными месторождениями и нефтяной промышленностью в Иране (Персии) и на Южном Кавказе в 1914–1918гг., что не являлось предметом специального исследования в отечественной историографии. Накануне войны Великобритания фактически контролировала добычу и переработку нефти в Персии посредством Англо-Персидской Нефтяной Компании. С началом войны британские интересы в регионе оказались под угрозой со стороны Германии и Османской империи, стремившихся оспорить британскую монополию на персидскую нефть. Несмотря на то, что территория Персии осталась в стороне от крупных сражений Первой мировой, страна явилась стратегически важным театром военных действий прежде всего для Великобритании. Английские войска, дислоцированные в Персии, держали под контролем территорию южной Персии, в то время как север страны контролировался русскими войсками. После выхода России из войны в конце1917 г. возникла угроза усиления позиций турецких войск и их союзников в Персии и их продвижения на Кавказ, к нефтеносным месторождениям Баку. Для противодействия данной угрозе был сформирован специальный экспедиционный корпус, получивший название «Данстерфорс». В течение 8-месячного пребывания в Персии Данстерфорс укрепил британские позиции в стране, успешно подавив антибританские силы с помощью оружия, дипломатии и фунта стерлингов. Спецгруппе Данстерфорс не удалось защитить Баку от захвата турками в сентябре 1918 г. Однако уже в ноябре 1918 г. британские войска изгнали противника из Баку. В итоге к концу войны западный, восточный и южный берега Каспия оказались под полным контролем британских военных.

Русская историография второй половины XVII – первой половины XIX вв. сконструировала модель, из которой объяснялись бы замыслы, цели и ход военных действий в 1654 – 1667 гг. Семантическая единица

«освобождение» и ее синонимы позволяли говорить об

«освободительной» составляющей войны Московского государства с Речью Посполитой. Во второй половине XVII в. появился общий нарратив войны с религиозным наполнением (И. Гизель). Во время Великой Северной войны 1700–1721 гг. от него отделилась секуляризованная версия (А. Манкеев). Периодизация нарратива построена на двух моментах: разделении на два дискурса во второй половине XVII – первой половине XVIII вв.: на религиозный и политический; с довольно прозрачной границей. И размеченном рубеже, по которому углубились и расширились дискурсы в семиосфере имперских историков, проходящем по ноябрьскому Польскому восстанию (политическое влияние), 1830– 40-е гг. (идеологический ракурс). Под политическим влиянием понимается первая фаза деполонизации земель Литовского и Белорусского генерал-губернаторств после польского Ноябрьского восстания (1830– 1831 гг.). Идеологическим ракурсом видятся: проработка «триады» С. С. Уварова со стороны историка Н. Г. Устрялова; Полоцкий собор 1839 г. – акт ликвидации униатской церкви на землях Белоруссии и Литвы. Оба фактора, резко усилившие церковное влияние в историографической эволюции Тринадцатилетней войны, фактически возвращали семиозис к допетровской эпохе. Применение двух моделей не вело к конфликту языков описания, скорее сосуществованию. Цель исследования заключается в нахождении и интерпретации семантических единиц в историографии. Изучение нарративных свойств «освобождения» производится через оптику исторической семантики, семиотики и герменевтики.

С началом Великой Отечественной войны, когда в действующую армию была призвана значительная часть мужчин, им на смену пришли женщины, старики и подростки. В трудных условиях войны они овладевали рабочими профессиями на курсах, методами бригадного ученичества, рядом с опытными работниками. Они считали, что для них линия фронта проходила через рабочее место и что боец на фронте и боец в тылу вместе куют победу над врагом. Объединившись в тракторные бригады, они выступили инициаторами высокопроизводительного труда, добиваясь высоких результатов в труде, обеспечении фронта и тыла продукцией сельского хозяйства. Однако это не нашло должного отражения в исторической литературе.

Женщины-трактористки Ставрополья, среди которых было немало последовательниц известной украинской трактористки Паши Ангелиной в начале 1942 г. выступили с инициативой развернуть в стране Всесоюзное социалистическое соревнование женщин-трактористок и женских тракторных бригад и призвали женщин-трактористок страны активно включиться в это общенародное движение. При этом они решили работать по-фронтовому и взяли на себя высокие обязательства по выполнению производственных заданий. Трактористки страны с горячим энтузиазмом поддержали инициативу ставропольчанок.

Работать трактористкам приходилось в очень трудных условиях, в слякоть, стужу, не доедая, не досыпая, испытывая огромную нужду в запасных частях. Среди них немало было тех, кто не достиг и совершеннолетия, но кто горел желанием внести свой вклад в победу над врагом. Особенно трудно было работать на территориях, освобождённых от оккупации, которые были разграблены и уничтожены фашистами, а сельскохозяйственная техника была приведена в негодность. С большим трудом её приводили в порядок и работали. Но и эту тяжесть женщины-трактористки вынесли на себе. В процессе работы многие из них становились мастерами своего дела и не уступали в работе мужчинам. Женщины-трактористки страны внесли достойный вклад в победу над врагом.

Флорентийский пророк и реформатор Джироламо Савонарола (1452–1498), в конце XV в. проповедовал своей пастве необходимость и неизбежность обновления Церкви, которая, по его словам, вступила в состояние «равнодушных» (tiepidi). Как утверждал доминиканец, единое мистическое тело Церкви может преобразиться, если изменятся ее члены – сами верующие. В своих проповедях монах неоднократно раскрывал слушателям признаки «доброго христианина»: вера, любовь к Богу и ближнему, внутренняя и внешняя простота. А поскольку идеальным образцом для подражания в культивировании этих качеств являлся Христос и его ранние последователи, закономерным условием реформирования нынешних христиан являлось их обращение к изучению Библии. Одновременно, о стремлении современников Савонаролы к самостоятельному чтению Священного Писания свидетельствует тот факт, что в 1471 г. в печати появляются, а затем неоднократно переиздаются его полные переводы на итальянский язык (volgare).

Проповедь «простоты» христианской жизни приводит Савонаролу к утверждению, что именно обычным прихожанам («простым сердцем») предназначено обновить Церковь. При этом, обнаруженные в выступлениях доминиканца два пути в постижении Библии – ее чтение и посещение проповедей, порождают вопрос о том, какова была допускаемая Савонаролой мера самостоятельности паствы в изучении священных текстов. Для ответа на него к анализу были привлечены проповеди монаха на ветхозаветную Книгу Руфи, в которых в концентрированном виде присутствуют наставления о том, как следует изучать Библию, в том числе – рассуждения о месте и роли проповедников и специфике собственных усилий верующего в освоении ее смыслов. Преимущество «простых» людей, согласно монаху, заключается в их способности прочувствовать Писание и сделать его императивом повседневного существования. Однако, поскольку, во-первых, не все современные верующие способны на это, а во-вторых, они ограничены в понимании более тонких смыслов библейских текстов, им требуется помощь более сведущих людей – «добрых пастырей». Таким образом, в проповедях Савонаролы присутствует как поощрение к постижению Писания, так и довольно сдержанное отношение к устремлениям по его самостоятельному освоению, сопровождающееся рядом оговорок и опасений.

Статья посвящена выборам в городскую думу Ставрополя, состоявшимся осенью 1919 г. В это время город находился под контролем Вооруженных сил на Юге России, и местная белая военная администрация, желая получить лояльную думу, активно вмешивалась в избирательный процесс и делала ставку на умеренные и правые политические силы, выдвинувшие сразу несколько кандидатских списков (районных попечительств, мещанский и домовладельческий). Основным оппонентом властей был социалистический блок, объединивший эсеров, меньшевиков и ряд общественных организаций. Промежуточное положение между властью и оппозицией занимал список «прогрессивных избирателей». На выборах, прошедших 15 сентября, победили социалисты, но окружной суд отменил итоги голосования, ссылаясь на формальные нарушения при подаче кандидатских списков. Нельзя исключать, что эти нарушения были допущены избирательной комиссией сознательно на тот случай, если победу одержат левые. Повторные выборы были назначены на 10 ноября. Представители несоциалистических сил, не желая повторения ошибок первых выборов, объединились в блок, который в итоге победил социалистов и получил большинство мест в городской думе. В ходе обеих избирательных кампании социалисты обвиняли власти во вмешательстве в выборный процесс и даже высказывали подозрения, что итоги голосования сфальсифицированы, хотя прямых доказательств последнего утверждения нет. Правые и умеренные силы, в свою очередь, обвиняли социалистов в демагогии, разжигании классовой борьбы и натравливании «пролетариев» на «буржуев». Несмотря на бурное обсуждение выборов в прессе, жители Ставрополя остались безучастными к ним, о чем свидетельствует крайне низкая явка. Ставропольские избирательные кампании осени 1919 г. стали самыми скандальными за все время проведения муниципальных выборов на территориях, контролируемых южнорусским Белым движением. В статье подробно описывается ход обеих кампаний, даются характеристики избирательных списков, приводятся итоги голосования, в том числе по районам города, и примеры агитационных материалов.

Степан Дмитриевич Нечаев – поэт и прозаик первой четверти XIX в., известный не столько литературными произведениями, сколько своими литературными связями. Он дружил с А. А. Бестужевым (Марлинским), был знаком с К. Ф. Рылеевым, В. К. Кюхельбекером, Д. В. Давыдовым, Н. А. Полевым, печатался в альманахах «Полярная звезда», «Мнемозина», «Урания», в журналах «Вестник Европы», «Московский телеграф»,

«Благонамеренный», «Дамский журнал». В 1823 г. С. Д. Нечаев предпринял большую поездку по Кавказу для этнографического изучения и литературного описания малознакомого края. Результатом этой поездки стали два литературных травелога – большое стихотворение «Воспоминания» и прозаические «Отрывки из путевых записок о Юго-Восточной России». Большую часть времени автор-путешественник провел на Горячих Водах (будущем Пятигорске) и в Кисловодске. Однако весь кавказский маршрут получился гораздо длиннее: через Старочеркасск, Ставрополь и Георгиевск на Кавказские Воды и обратно – через Георгиевск, Моздок и Кизляр на Астрахань и далее вверх по Волге. Во время этого вояжа С. Д. Нечаев имел ряд важных встреч. Состоявший при генерале А. П. Ермолове чиновник и литератор В. Ф. Тимковский, возможно, открыл Нечаеву тайные замыслы окружения «проконсула Кавказа». Кабардинский просветитель Ш. Б. Ногмов познакомил его с культурой и бытом своего народа. Опальный офицер и будущий участник восстания на Сенатской площади А. И. Якубович стал другом Нечаева и героем одного из его стихотворений. Кавказские травелоги Нечаева были опубликованы в 1825–1826 гг., оказавшись одними из последних прижизненных публикаций этого автора. После разгрома восстания декабристов, в числе которых были друзья и знакомые Нечаева (К. Рылеев, А. Бестужев, В. Кюхельбекер, А. Якубович), он также оказался под подозрением. Большой вины за Нечаевым найдено не было, но от своей мечты о литературной славе он предпочел отказаться.

Статья посвящена изучению современной системы обязательного страхования в Российской Федерации. Автор дает характеристику функциональным подсистемам входящих в структуру обязательного страхования и определяет их особенности. Актуальность исследования темы настоящей статьи определена тем, что обязательное страхование в России – растущий вид финансовой деятельности, способствующий экономической стабильности общества. Обязательное страхование в современной России – это сложное, организованное образование со стратегическими целями и действенными способами ее достижения. В подтверждении вышесказанному необходимо отметить, что в период финансовых кризисов 2008, 2014 годов и глобальной пандемии 2020 года, организация обязательного страхования продемонстрировала свою эффективность. В это время удалось сохранить стабильность социально-экономической сферы страны и избежать резкого оттока вкладов, что способствовало устойчивости банковской системы.

Реализующиеся в процессе осуществления финансовой деятельности общественные отношения в области обязательного страхования, представляют собой определенную систему экономических отношений, имеющих строго направленную последовательность, регламентированную государством. Становление системы обязательного страхования определяется развитием страхового рынка. Важным фактором такого развития служит взвешенная и последовательная макроэкономическая политика, в основе которой лежат финансовая стабильность. Повышенное внимание в статье уделяется структурированию системы обязательного страхования, как основополагающих элементов функционирования деятельности страхования. Автором определены ключевые подсистемы, непосредственно влияющие на организацию страхового дела в России, а также обозначены присутствующие современные проблемы и определены способы их устранения.

Особое  внимание  уделено  контрольно-надзорной подсистеме обязательного страхования, определяющей состав субъектов страхового надзора, функции и задачи реализации контрольно-надзорных полномочий исполнительно-распорядительных органов и Центрального Банка России. Автором подчеркивается необходимость применения превентивных мер при осуществлении страхового надзора к субъектам обязательного страхования. 

Рассматривается специфика выражения процесса правореализации в условиях цифровизации в целях выявления особенностей форм и субъектов данного процесса, а также поиска проблем, возникающих в ходе реализации норм права с использованием цифровых технологий индивидуальными субъектами права и органами власти.

Оригинальность и новизна исследования проявляется в постановке проблемы, целях исследования и авторских выводах относительно форм реализации права в цифровой среде, теоретико-прикладном анализе проблем процесса правореализации в условии цифровизации.

Делается вывод, что правореализация с использованием цифровых технологий встроена в общий механизм реализации права и включает процедуры характерные для правоприменения и непосредственной формы реализации норм права. Непосредственная форма реализации норм права используется в целях самостоятельного выбора процедур и средств осуществления своих прав и законных интересов пользователями инфокоммуникационных технологий.

Доказывается, что фактором, влияющим на качество правореализации является цифровая культура, основанная на цифровой грамотности лица, реализующего свои правовые возможности.

Констатируется, что применение цифровых технологий органами власти необходимо и востребовано как способ современной коммуникации и бесконтактного взаимодействия с гражданами по поводу реализации прав и свобод граждан и юридических лиц.

Выявлены основные проблемы, возникающие в процессе реализации норм права с использованием цифровых технологий, в частности это необходимость кодификации законодательства о цифровых технологиях и принятие Цифрового кодекса. Авторы полагают, что требуется активное внедрение процедур по защите ключевых конституционных прав граждан, ввиду наличия потенциальных угроз правам и свободам личности, исходящие от процесса тотальной цифровизации общественных отношений. Особая роль в процессе защиты прав субъектов в цифровой среде принадлежит процедурам по обеспечению сохранности персональных данных пользователей инфокоммуникационных технологий. Защита персональных данных является одним из важнейших направлений в обеспечении информационной безопасности граждан в связи цифровизацией всех элементов правовой системы. Обосновывается необходимость преодоления угроз существования коррупционных рисков и коррупционных предложений в цифровой среде. Высказываются опасения, что с углублением цифровизации и применения искусственного интеллекта коррупционных схемы значительно расширятся.

В данной статье раскрываются вопросы современного состояния правового регулирования цифровых финансовых активов. Существует масса вопросов, касающихся определения ряда технологий, активно используемых в международной и национальных финансовых системах. К числу таковых следует отнести майнинг, нфт, централизованные и децентрализованные криптовалютные биржи, криптовалюту, токенизированные акции и др. Авторы уделяют внимание актуальным проблемам, существующим в связи с опережением общественных отношений основных аспектов правового регулирования. Существующие нормативные акты лишь в тезисном виде регулируют уже полноценно сложившиеся финансовые и гражданские отношения, в которых активно участвуют физические и юридические лица. Цифровые финансовые активы представляют собой новое явление в мировом финансовом рынке. Российская федерация отличается начальной стадией правового регулирования блокчейнизации и связанных с ней событий. Основа для развития рынка цифровых финансовых активов создается благодаря финансово-правовому регулированию, а также развитию гражданско-правовой базы, благодаря которым вносится ясность для участников новых общественных отношений. Мошенничество и коррупционные действия различных участников общественных отношений становятся массовыми в условиях недостаточного правоого регулирования. Задача данного исследования обратить внимание на актуальные пробелы правового регулирования, благодаря которым страдает пользователь цифровых финансовых активов. На данный момент необходимо внести дополнения и изменения в законодательство, регулирующее порядок оборота цифровых финансовых активов. Государство в условиях международных санкций нуждается в создании новейшего механизма функционирования финансовой системы Российской Федерации. Трансграничные финансовые переводы становятся необходимостью, которая может быть осуществлена только благодаря внедрению на официальном уровне блокчейна как технологии, способной изменить скорость и качество функционирования финансовой системы. Цифровой рубль выступает основой для реализации глобальных финансовых задач Российской Федерации.

Настоящая статья посвящена лингвокультурному и психолингвистическому анализу механизмов инкодирования архетипических представлений в процессе вербальной репрезентации. Наиболее репрезентативными в этом плане признаются паремиологические единицы с культовыми компонентами или мифологемами, являющимися результатом наивысшего уровня категоризации и ассоциативной абстракции. В качестве типичных разноструктурных языков для презентации различных оснований категоризации рефлексивной реальности нами избраны тюркские и сино-тибетские (казахский и китайский). Актуальность статьи обусловлена предпринятой в ней попыткой заполнить пробел в компаративном исследовании процессов вербализации архетипических культовых семантем в лингвокультурах основанных на природо-, антропо-, а также социоцентрических позициях мифологизации. На основе последовательного межъязыкового лингвокультурного сопоставления паремий китайского и казахского языков выявляется взаимозависимость референциального инкодирования, основанного на образно-эмотивных аспектах метафорического переноса, и исходных историко-культурных, ареальных и бытийственных компонентов мировоззрения. Целью исследования является определение типологического сходства и этнокультурной специфики механизмов актуализации культовых и мифологических компонентов в разноструктурных языковых системах. Паремиологические единицы отбирались на основе стратифицированной выборки в корпусах национальных языков с учетом критерия частотности и акцентуации именно мифонимического элементов конструкции. Комплексная методология исследования, включающая сравнительный структурный, типологический, исторический и этимологический методы, дополнена отдельными операциями герменевтико-интерпретативного анализа, способствующего раскрытию конситуативных ассоциатов. Авторы приходят к выводу, что специфический морфотип сино-тибетских языков детерминирует социои антропоцентрические модели инкодирования культовых и мифологических компонентов, в то время как расчлененный тип категоризации агглютинативных тюркских языков демонстрирует примат природоцентрических моделей метафоризации, несмотря на историко-культурную и бытийственную схожесть.

Цель исследования, результаты которого представлены в статье, состоит в разработке оптимального состава и способа представления данных в разрабатываемом корпусе русских речевых образцов с ошибками, допущенными иностранными обучающимися. Разработка такого корпуса обусловлена, во-первых, необходимостью научного описания ошибочных языковых выражений, как подвергаются описанию в настоящее время все значимые факты применения языка, во-вторых, необходимостью создания в лингводидактических целях единой базы систематизированных данных об ошибках в речи изучающих русский язык. Создание такого корпуса требует глубинного описания ошибок в речи, поэтому в настоящей статье предлагается описывать ошибочное языковое выражение как нарушение определенной языковой нормы, определенной семантической, морфологической, синтаксической или лексической языковой модели, лежащей в основе нормативно правильного выражения, с указанием вида речевой деятельности, речевой ситуации, родного языка, специальности обучающегося. В рамках поставленной задачи по созданию корпуса ошибка понимается как сбой на определенном уровне порождения речи, поэтому в основу модели описания ошибок положена модель описания языковых выражений, разработанная отечественными исследователями при создании толково-комбинаторного словаря. Предлагаемая в статье модель глубинного аннотирования ошибочных выражений включает схематизированные модели семантического представления, синтаксической и лексической сочетаемости (в зависимости от характера ошибки) языкового выражения, что призвано, с одной стороны, точно локализовать ошибку в употреблении языка, с другой – послужить учебным материалом в лингводидактике. Сделан вывод, что при достижении статистически значимого количества аннотированных образцов с ошибками в русской речи, допущенными иностранными обучающимися, данные корпуса вполне могут использоваться как источник эмпирических данных для комплексного научного описания фактов языковой действительности. Также сделан вывод, что для жизнеспособности предлагаемого корпуса он должен представлять собой открытую систему, предполагающую включение в глубинное аннотирование новых параметров описания.

Настоящая статья посвящена изучению сложностей, возникающих в процессе художественного перевода. Аксиоматичен тезис об индивидуально-творческом характере данного вида деятельности, при этом переводчик художественного текста воспринимается как его (со)автор. Данный тезис актуализирует проблему отношений между автором и текстом, а также то, в какой степени литературное произведение является продуктом исключительно индивидуальной когнитивной деятельности. Опираясь на идеи М. Фуко, мы рассматриваем автора (и переводчика как автора) как, в определенной степени, продукт дискурса, в пространстве которого создается произведение. Под дискурсом в данном случае понимается совокупность лингвистических, культурных, политических, религиозных, поведенческих и иных кодов, существующих в обществе на момент написания произведения. С учетом социально-культурного аспекта функции автора в настоящем исследовании ставится вопрос, в какой степени различие дискурсов автора оригинала и переводчика-соавтора влияет на создаваемый текст перевода. Случаи, когда переводчик оказывается неспособным декодировать коды культуры-отправителя, приводят к появлению переводческих ошибок, влекущих за собой искажение смысла оригинала, нелогичность причинно-следственных связей повествования и, как следствие, дезинформацию читателя относительно прагматических интенций автора и персонажей.

Материалом данного исследования послужили текст романа Элизабет Гаскелл «Север и Юг» и два его русскоязычных перевода, акцент при этом сделан на контекстах, представляющих особую сложность при переводе на русский язык в силу наличия в них экстралингвистических факторов: кодов культуры, религиозных течений, поведенческих норм, классовых отношений. В ходе исследования был проведен сравнительно-сопоставительный анализ отобранных элементов с учетом литературного, исторического и лингвистического контекста, что позволило установить причины возникновения переводческих ошибок, определить взаимодействие интраи экстралингвистических факторов, а также в отдельных случаях предложить свой вариант перевода. Анализ показал неоднозначность феномена переводческой ошибки в контексте художественного перевода в силу различия исходной и целевой лингвокультур.

Статья посвящена анализу стратегий формирования общественного мнения, манифестирующихся на языковом уровне массмедийной коммуникации, в нарративе о COVID-19 из немецкой качественной и массовой прессы. Актуальность исследования обусловлена социальной релевантностью нарративного анализа персуазивного воздействия средств массовой информации в период пандемии COVID-19, в ходе которого сквозь призму взаимосвязи с коронавирусной инфекцией в качественной и массовой прессе на передний план выдвигаются социально-политические и экономические проблемы того или иного государства. При этом особый исследовательский интерес автора статьи фокусируется на интерпретации фреймовых моделей аутентичных денотативных ситуаций в сопоставлении с их трактовками в качественных и массовых немецких газетах, что предоставило возможность охарактеризовать аксиологическое отношения субъектов нарративного повествования в СМИ к когнитивно-дискурсивным событиям в геополитическом пространстве не только Германии и Европейского союза, но и глобального мира в целом. Научная новизна статьи обусловлена тем, что в ней впервые производится характеристика персуазивного воздействия языковых стратегий формирования общественного мнения в ходе повествования коронавирусной пандемии в немецкой качественной и массовой прессе в сопоставительном плане. В основу данной статьи положена гипотеза о корреляции между селекцией фактуальной информации и ее аксиологической интерпретацией субъектом коммуникативного действия в журналистском газетном нарративе о COVID-19, которая имеет место как в качественной, так и в массовой прессе. Поэтому при изучении стратегий формирования общественного мнения в нарративе пандемии релевантен анализ языковых и логико-семантических способов презентации денотативного новостного контента. Основным методом исследования эмпирического материала в данной статье является фреймовый анализ взаимоотношений между прототипической описываемой денотативной ситуацией и ее текстовым представлением в нарративе из качественной и массовой прессы, что также свидетельствует о научной новизне данного исследования. При этом внимание исследователя было сфокусировано на интерпретации асимметрии указанных выше феноменов как аксиологически маркированной константы, симметрии в качестве аксиологически нейтральной трактовки информации и диссимметрии как полумаркированного случая в плане персуазивного воздействия.